Госконцерт СССР (Государственное концертное объединение) под крылом Министерства культуры СССР с 1956 года было призвано усиливать культурные связи СССР с другими странами мира в области театрального искусства и концертной деятельности. Монополист по своей природе, Госконцерт за годы своего существования показал зрителям в нашей стране тысячи исполнителей со всего мира, включая самых топовых всемирно признанных мастеров. Особенное развитие эта деятельность получила в 1970-е годы, когда в страну пребывало до 40 исполнителей и коллективов ежемесячно. Именно в это время отделом организации гастролей зарубежных исполнителей в Госконцерте СССР руководил Иван Дмитриевич Несвит.
Надо сказать на интервью Иван Дмитриевич согласился не сразу, а только после того как убедился — его беспокоят не простые журналисты-пиарщики, а настоящие фанаты. К фанатам он был расположен, вероятно, поскольку сам был фанатом своего дела все годы что ему довелось работать в области культуры. Сейчас ключевых сотрудников бывшего Госконцерта СССР, которые могли бы поделиться любопытными воспоминаниями, осталось очень мало. Вот, и Иван Дмитриевич Несвит неожиданно ушел от нас летом прошлого года. Светлая ему память! Публикуем этот рассказ И.Д. Несвита о единственных гастролях Поля Мориа в 1978 году, которые планировал его отдел и в которых он оказался задействован в необычным качестве.
– Иван Дмитриевич, хотелось бы начать разговор с гастролей Поля Мориа еще и потому, что тогда Госконцерт организовал ему единственные концерты в Европе на тот момент. Что вы о них помните?
– Предусматривалось, что Поль Мориа даст всего только 7 концертов в зале «Россия». Никто не мог представить, что на эти выступления заявок наберется как на месячные гастроли. Исходя из этого, пришлось вводить систему бронирования билетов по перечню (разнарядке), которую утверждал заместитель министра культуры СССР Владимир Иванович Попов.
Это были первые гастроли, когда руководство ГЦКЗ «Россия» не распоряжалось билетами в собственном зале. Из 2.400 билетов на каждый концерт всего 200 штук поступали в открытую продажу через кассы концертного зала по 2 билета в руки.
По распоряжению Попова я отвечал за распределение билетов.
– Кто входил в эти списки?
– Большинство билетов распределялось по 60-ти с лишним категориям – от ЦК КПСС, Верховных Советов СССР и РСФСР, правительств СССР и РСФСР, Героев Советского Союза и Героев Социалистического Труда до Ветеранов Великой Отечественной войны и Ветеранов Труда СССР… Московские театры, дипломатический корпус…
– Когда Поль Мориа только прилетел, у него брали интервью журналисты. Тогда еще у него не было пригласительных и одной журналистке он написал записку, чтобы ее пропустили на концерт. Случайно не на вас она нарвалась в тот вечер?
– Что касается случая с запиской Поля Мориа – это вполне правдоподобно. Ошибка журналистки в том, что ей «представителем Госконцерта» в моем лице было предложено купить билет и она по билету, счастливая, прошла на свое место. Трясущих всякими удостоверениями было много, но каждому предъявлялся утвержденный В.И. Поповым перечень на бронирование билетов.
– Забавно, какие были времена!
– Больше всех запомнился случай, когда через милицейскую охрану ко мне пробился с письмом на служебном бланке работник Ателье по пошиву одежды для сотрудников ЦК КПСС. Естественно в шапке бланка первой строкой отпечатано ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ЦК КПСС, вторая строка – АТЕЛЬЕ ПО ПОШИВУ ОДЕЖДЫ. На письме стояла виза В.И. Попова – Прошу помочь! Это значило, что решение вопроса перекладывается на меня. У нас с ним была особая договоренность. В визе не хватало первого слова – Убедительно. Несмотря на присущий апломб и «важность» просящего, ему была продемонстрирована строка в перечне – ЦК КПСС – 100 билетов на концерт. Естественно, что с этим вопросом он туда обратиться не мог, и с угрозой уволить меня к чертовой матери, удалился ни с чем.
– Сильно вы его! Есть свидетельства, что были какие-то обходные пути в зал.
– Что касается проникновения в зал: все подземные лабиринты, по которым можно было проникнуть в зал, запирались. Это были подвальные лабиринты довольно больших размеров, там свободно проезжали грузовики, развозившие продукты для ресторанов, отходы пищевые, постельное белье в стирку и после стирки, бытовой мусор и т.д. Такой дорогой можно было попадать и в концертный зал, но не в этом случае. Большие любители шли на разные уловки – запирались в туалетных кабинках и проводили там практически сутки. Был случай, когда «мастер» просидел в вытяжке, отвернув ее собственными инструментами, и выбрался оттуда только с началом запуска зрителей на следующий концерт.
– Ну а вы должны были получить свою порцию удовольствия от его концерта.
– Разумеется. Восстанавливая события 40-летней давности, пришел на память маленький эпизод. В перечне брони выделялись также Космонавты СССР и члены их семей. А в конце первого отделения в программе звучала «Космическая сюита», на мой взгляд, написанная специально к гастролям.
– Автор этой мелодии греческий композитор Вангелис, этой темой тогда открывались концерты.
– Так вот, на одном из концертов присутствовали жены космонавтов, находящихся тогда в космосе – Георгия Гречко и Юрия Романенко. Об этом я сказал переводчице Ане Симагиной, которая сообщила Полю об этом перед концертом.
И Поль Мориа попросил по возможности поговорить с ними. Я отвел их в конце программы на сцену, они начали разговор на русском языке с благодарности за прекрасную музыку, а потом одна из жен перешла на английский язык, который у переводчицы Госконцерта был не в совершенстве. И она попросила говорить с маэстро на русском. Маэстро стал говорить, что это так здорово, что мы здесь, на Земле, а они в космосе. В продолжение разговора ему сообщили, что космонавты завидуют своим женам, что они увидят маэстро, а им приходится наслаждаться его музыкой на космической станции. Разговор надо было заканчивать, так как у жен предстоял сеанс связи с космонавтами. Они, переполненные эмоциями, пообещали поделиться с мужьями впечатлениями от концерта.
– А когда они вернутся? – задал вопрос Поль Мориа.
И жена Георгия Гречки ответила:
– Как только выполнят задание Родины!
На этот раз задание длилось 96 дней и 10 часов, с тремя выходами в открытый космос.
Когда космонавты вернулись на Землю, они взяли со станции вкладыш из кассеты, и вернулись с ним на Землю. На вкладыше Герои Советского Союза оставили надпись:
– Мы благополучно вернулись, а Ваша музыка продолжает звучать в Космосе!
– Ну а были те, кто очень хотели билеты, а вы им их не давали?
– Как я и говорил раньше – все было строго распределено утвержденным списком В.И Поповым – заместителем министра культуры СССР. Для нужд зала в списке брони предусматривался и ГЦКЗ «Россия». Но с широким кругом связей естественно им этих билетов не хватало. А директор – Георгий Орестович Строев – был человек широкой и добрейшей души, ссылался, что билетами командует Госконцерт (в моем лице). И когда наступал момент, что он не мог отказать, по прямой телефонной связи раздавался звонок и почти крик – Ванечка, спасай! Надо 12 билетов!
– Могу выдать только 4 билета!
– Ура! Спаситель мой! Бегу!
И через 3 минуты он лично вбегал на 1-м этаже в комнату своего заместителя – Лейтина Леонида Яковлевича, куда поместили и меня, и кассира зала, выкупал обещанные минутами назад мною билеты и с неподдельной радостью возвращался к себе на 4-й этаж в кабинет.
Заместитель директора и режиссер Лев Маркович Фельдман был намного сдержаннее и с сожалением всем отказывал в помощи, понимая, что он бессилен.
– По мнению Поля Мориа в зале каждый день сидели одни и те же зрители.
– Не вижу чего-то удивительного, так как на концерте трудно было понять кто в зале. Ведь шли на Мориа, как на праздник, и одевались во все лучшее, что тогда имели.
Моим удивлением во время первого визита в Грецию было то, что идущих утром на работу мужчин нельзя было понять – кто идет? – мясник из магазина, либо банковский служащий или приемщик пустой посуды. Каждый был гладко выбрит, одет в чистую отглаженную рубашку, в брюках с ровными стрелками, с прической и обязательно с летящим запахом парфюма. Нищих и бродяг не было. И только на одном из островов однажды вечером пришлось увидеть в летнем зале ресторана молодого босоногого синеглазого бродягу-блондина. Но когда он стал есть, а столы были рядом, я обратил внимание на его аристократические манеры держать вилки, пользоваться ножами и другими приспособлениями для мидий и устриц. А это был молодой хиппи из Лондона, студент медицины. Мы, оказывается, жили рядом в отеле. Но вернемся в Москву 1978 года.
– Был еще дополнительный концерт. Поль Мориа и музыканты оркестра свидетельствуют: они выступали в том же зале.
– Совершенно не помню где проходил дополнительный концерт его оркестра. Если «Россия» принимала 7 концертов, тогда было очень тяжело найти «окно», чтобы и 8-й концерт тоже устроить в «России». Зал был расписан не то что по дням, а по часам.
– Дополнительный концерт был дан по просьбе рабочих двух московских металлургических заводов. Не помните, какие предприятия тогда работали?
– В Москве, из крупных кроме завода «Серп и Молот» работали «ЗиЛ» и «Станколит». Эти предприятия имели свои дворцы культуры. Концерты в цехах в те годы были в моде и проводились в рабочий полдень, когда вся техника и конвейеры выключались, т. к. требовалась необходимая тишина.
– Что за история с несостоявшимся банкетом Поля Мориа для всех работников зала в комнате на втором этаже зала «Россия»? Редактора тех концертов Нонну Германовну Хадикову не пустило начальство… Вроде как в рабочее время не полагалось.
– Об этом ничего не слышал, я тогда занимался билетам. Даже снимка с Полем Мориа не было возможности сделать.
Думаю, просто Нонне не совсем было удобно идти по приглашению Маэстро на встречу без своего начальства, которое не было представлено Полю Мориа. А она каждый вечер была перед ним, естественно находилась за кулисами, пока концерт не заканчивался.
Когда закончились гастроли, Георгий Орестович в ресторане на 21-м этаже устроил прием в мою честь для руководства зала.
Во вступительном перед трапезой слове он подчеркнул правильность решения вопроса о распределении билетов и отстранения работников зала от их продажи:
– И если бы не Ваня, мы бы с вами уже здесь не работали!
И это было!
– Могли ли музыканты задержаться в Москве еще на день?
– Сомневаюсь и в вынужденном переносе вылета оркестра на день, так как авиабилеты в Париж покупались Госконцертом заранее с учетом загрузки 3-х тонн производственного багажа. Организовать вылет 36 человек с багажом на один день позже, обеспечить их проживание на дополнительные сутки в «Метрополе» – все это можно отнести в раздел фантастики. Если концерт и состоялся, то только 29 января днем, а вылет приходился на вечер.
Возвращение в Париж осуществлялось «Аэрофлотом» за рубли при участии Госконцерта. Дорогу в Москву Госконцерт компенсировал также в рублях.
– К Полю Мориа и его жене был приставлен Александр Пучкин. Что вы можете о нем вспомнить?
– Он был артистом разговорного жанра. Госконцерт привлекал из концертных организаций способных, талантливых, знающих языки – из Баку, Москвы, Ленинграда, Киева. У него был свободный английский, даже не хуже русского, но французский был менее сильным. И Саша был с англичанами и известными французами.
Потом он стал Воронковым. Фамилия Пучкин где-то рядом с Пушкиным и его визитку на английском языке читали как Пушкин.
Но он умер молодым: сердце, тромб. Джуна была задействована. Похоронен на Востряковском кладбище в Москве.
– Поль Мориа передвигался по Москве на «Линкольне». Откуда он мог взять?
– У Госконцерта таких возможностей не было. Но автопарк посольства Франции мог иметь такой лимузин, временно предоставленный маэстро. Я в эти дни безвылазно находился в ГЦКЗ.
По окончанию гастролей Поль и его супруга Ирен подписали Ивану Дмитриевичу свой снимок на память:
«Pour Yvan Nesvit que j’ai très peu vu mais beaucoup appréciée très de Paul Mauriat» (Ивану Несвиту, которого я видел очень редко, но очень ценил – Поль Мориа) и «Ami très et à bientôt, Irène Mauriat» (Большой друг, до скорой встречи, Ирен Мориа)
